От ильича до ильича без инфаркта и паралича это

Анастас Микоян — практически единственный из политиков советской эпохи, который находился у власти больше 50 лет. Родившись в царской России, он еще при Ленине смог сделать завидную партийную карьеру, а спокойно уйти на заслуженный отдых ему удалось лишь в брежневское время. Своими воспоминаниями о знаменитом деде с корреспондентом "Известий" Тимуром Архангельским поделился внук Анастаса Ивановича Стас Намин

"Если бы он был неискренним, он бы не выжил"

известия: Сейчас фамилию Микояна многие ассоциируют со слоганом мясокомбината. Мог ли ваш дед представить в самом страшном сне, что такое когда-нибудь станет возможным: покупайте-продавайте Микояна? Наверняка потребовал бы "разобраться".

Стас Намин: Сам я мало обращаю внимания на рекламу, поэтому не очень помню эту чепуху. А Анастас Иванович Микоян, думаю, за свою жизнь видел столько глупости, несправедливости, оскорблений, даже тюрем и смертей, что на это плебейство он бы просто не обратил внимания. Как бы мы ни хорохорились, вспоминая великие традиции русской культуры, но реально герои нашего времени все еще Шариков и Швондер. Именно это мировоззрение является точкой отсчета и в массовой культуре, и в политике, и, извините, отчасти в журналистике. С этой позиции сегодня рассматривают и историю. Легко говорить и придумывать все что угодно про тех, кого уже нет. Есть подобная тенденция и в современном кинематографе — к примеру, в фильме "Серые волки" Хрущев, Микоян и другие выглядят как трусливые и суетливые людишки с бегающими глазками.

известия: Вы считаете, что их выставляют карикатурно-отрицательными?

Намин: Я не говорю о том, хорошие они или плохие, но уж точно не глуповатые, трусливые и суетливые, как их часто представляют. Они прошли пытки и тюрьмы, видели смерть лицом к лицу и не боялись ее. У них было достаточно гражданского мужества и смелости, и при всех своих разногласиях они внушали уважение. Много ли сегодня таких?

известия: Анастас Микоян — рекордсмен по политическому долгожительству. Как шутили, "от Ильича до Ильича — без инфаркта и паралича". Как вы для себя объясняете беспрецедентный феномен "выживаемости" вашего предка?

Намин: Я думаю, в действительности феномен Микояна в том, что он обладал редким набором уникальных качеств — с одной стороны, он быстро и результативно справлялся со сложнейшими проблемами, такими, как создание и руководство различными наркоматами, развитие новых отраслей промышленности, торговля (во время войны именно ему было поручено отвечать за снабжение фронта). С другой стороны, у него не было чрезмерных амбиций. К тому же обмануть Сталина, Берию или кого бы то ни было из того круга было практически невозможно. Поэтому, если бы он был неискренним, он бы не выжил. Он в действительности был таким, и таким мы помним его даже в семье.

"Из Политбюро никто не уходил добровольно, а Микоян нарушил правило"

известия: Сам Анастас Иванович писал в мемуарах: "Мне просто повезло тогда".

Намин: Наверное, плюс ко всему еще и повезло. Пройти всю "войну на передовой" и остаться в живых — это, конечно, и везение тоже.

известия: Что дети и внуки любили в нем больше всего?

Намин: Он обладал хорошим чувством юмора — сам смеялся над шуткой "от Ильича до Ильича". В то время из Политбюро, тем более с верхнего его эшелона, никто не уходил добровольно. И Микоян нарушил это правило, не дав Брежневу, который сильно завидовал его всемирной славе и репутации, снять его с поста. Брежнев перевел деда с той государственной дачи, на которой жила семья Анастаса Ивановича более 50 лет, в маленький домик подальше от Москвы. От старой дачи дед, который любил грести на лодке, ходил пешком до реки каждый день несколько километров. А от новой река была совсем рядом. Я помню, дед говорил: "Как хорошо, что у нас теперь эта дача — река совсем рядом и вид красивый".

известия: В мемуарах ваш дедушка много пишет о репрессиях 30-х.

Намин: Сейчас, когда людей этих нет и жизнь совсем другая, очень легко развенчивать и обвинять. Фактически у каждого работающего в государственном аппарате того времени можно найти что-то, за что зацепиться. Особенно в руководстве — все были вынуждены где-нибудь пусть даже формально, но поставить подпись. Впрочем, оказывается, и в наше время, когда вроде бы демократия и не стоит вопрос жизни или смерти за вольнодумство, даже люди с именем и как бы независимые, не работающие в государственных аппаратах, легко подписывают "состряпанные" обвинительные письма (в "старых добрых" традициях прошлого режима), за которые должно быть стыдно, стараются всячески заигрывать с властью и приблизиться к ней любой ценой.

Если говорить о Микояне, мне кажется, что в своей жизни он сделал достаточно много позитивного и для отдельных людей, и для своего народа, чтобы объективно оценивать его фигуру в истории. Думаю, не случайно, что сегодня, когда уже все архивы открыты и мифы развенчаны, в памяти людей он сохранил доброе имя.

"Я взял на кухне самый большой поднос, набрал в него снега и принес Фиделю"

известия: В 1962 году, в разгар карибского кризиса, когда мир стоял на грани войны, Хрущев послал Микояна на Кубу, чтобы урегулировать конфликт. Почему он выбрал именно вашего деда?

Намин: Это только Хрущев знает, почему он выбрал именно его. Но, как оказалось, не ошибся. Поэтому мы с вами живы, мало того, еще разглагольствуем. А если серьезно, то, думаю, именно в этих сложнейших ситуациях — индонезийском и кубинском кризисах — Микоян показал себя как дипломат высшего международного уровня. Не случайно его называли "человеком № 2" в хрущевском руководстве. Его уже тогда связывали личные отношения с лидерами сверхдержав — Мао Цзэдуном, Кеннеди и другими. Его талант, юмор и жизнелюбие позволяли ему находить общий язык как с крупнейшими политиками и бизнесменами, так и с простыми людьми.

После переговоров с Кеннеди, когда Микоян возвращался в Москву на американском "Боинге", вылет был задержан более чем на час из-за опоздания на самолет его сына Серго. И поэтому покушение, которое было на него подготовлено (бомба взорвалась в одном из двигателей самолета), не удалось, так как самолет еще не долетел до океана и сумел совершить аварийную посадку. Потом журналисты спрашивали деда: "Почему вы не испугались, когда загорелся двигатель, а как ни в чем не бывало попросили стюардессу принести рюмку армянского коньяка". Он, не задумываясь, ответил: "Если за штурвалом американский летчик, мне бояться нечего!"

После кубинского кризиса он оказался на обложке журнала "Time" и был назван "лучшим менеджером мира по урегулированию кризисов".

известия: И во время этой ответственной миссии скончалась супруга Анастаса Ивановича Ашхен.

Намин: Мне о том, что тогда произошло на Кубе, рассказывал Евгений Максимович Примаков, а ему сам Кастро. Когда шли переговоры о вывозе ракет с территории Кубы, Фидель был категорически против этого. Он был готов к войне, готов был принести в жертву весь свой народ. Причем у него были железные аргументы: вы меня втянули в это, а теперь вы же меня и оставляете один на один с Америкой, которая меня раздавит. Переговоры заходили в тупик. В этот момент Фиделю его помощник принес сообщение о том, что умерла Ашхен. Тогда Кастро объявил перерыв и, подойдя к Микояну, с которым его уже связывали дружеские отношения, сказал: "Анастас, я очень сожалею. Если хочешь, то давай все свернем, езжай домой". Дед поблагодарил Фиделя, но сказал, что не поедет. Возвращаясь в комнату переговоров, Кастро увидел Микояна, стоящего в одиночестве и смотрящего в окно. Он подошел поближе и увидел у него на щеке слезу. И тут, видимо, что-то произошло, и Фидель увидел неразрешимую ситуацию переговоров совсем с другой стороны. Когда все собрались за столом переговоров, Кастро вдруг встал и сказал: "Я согласен. Мы выводим ракеты". Эта история похожа на голливудский сценарий. Но это абсолютно реальный факт.

известия: Вы сказали, дедушка с Фиделем стали друзьями. Они бывали друг у друга в гостях?

Намин: Я помню, как к нам первый раз приехал Фидель с братом Раулем и его супругой. За обедом Кастро сказал: "Я никогда в жизни не видел настоящего снега, но, кажется, я опоздал, у вас уже весна, и его нет". Я, будучи мальчиком, слышал этот разговор и, зная, что в одном месте, в тени оврага, он еще не растаял, взял на кухне самый большой поднос, набрал в него снега и принес гостям. Видно, Фидель запомнил меня по этому случаю. Спустя много лет, в конце 80-х, когда мою группу уже начали выпускать за границу, я приехал с концертами на Кубу. Выступая в самом престижном зале Гаваны, я вдруг увидел, что в партере только русские, а кубинцы собрались на галерке. Оказалось, что их не пускали к сцене. Тогда я по молодости резко решил приостановить концерт, пока их не пустят. И только после 40-минутной паузы, когда увидел кубинцев рядом со сценой, продолжил. Во время этого перерыва ко мне несколько раз приходили представители посольства и другие люди в штатском, намекая на серьезные для меня последствия. А на следующее утро меня вызвал к себе посол. Я ожидал полного "разноса", но вдруг посол поздравил меня с успехом и сказал, что Родина нами гордится. Я был растерян и не понимал, что происходит. До тех пор пока не увидел на первой полосе главной кубинской газеты фотографию моего ансамбля с подписью "Группа Стаса Намина покорила Кубу". И тут я понял, что Фиделю доложили о том, что произошло, и он таким образом решил меня спасти от репрессий еще сильного тогда в СССР режима.

"Группа Микояна — это же почти группировка"

известия: Часто ли вы могли общаться с дедом?

Намин: Внукам он уделял больше времени, чем детям. Не знаю, с чем это связано. Может быть, когда его сыновья были маленькими, он попросту был больше занят. Или к нему, как и ко всем, с возрастом пришло особое ощущение семьи.

известия: Как возникла большая микояновская семья?

Намин: Генеалогическое древо семьи Микоянов само по себе действительно очень любопытно. В позапрошлом веке где-то высоко-высоко в горах в армянской деревеньке Санаин у двух влюбленных, Тамары и Ивана, родилось трое детей, все мальчики — Ервант, Анастас и Артем. Когда они выросли, младший Артем стал авиаконструктором и изобретателем самолетов МиГ, средний, Анастас, стал политиком, а старший, Ервант, ничего особенно серьезного никогда не делал — любил шутить, играл в домино и часто подтрунивал над братьями. Между ними до конца дней всегда были близкие родственные отношения. У Анастаса родилось пятеро детей — тоже все мальчики, а потом родилось 10 внуков — пять девочек и пять мальчиков. Я один из них.

известия: Как дедушка относился к вашему увлечению музыкой?

Намин: Он одобрял. В 1972 году я принес ему свою первую виниловую пластинку, он, увидев имя Стас Намин, спросил: "А почему ты поменял имя?" И я ответил: "Представляешь, если бы была группа Микояна. Это же почти группировка". Дед засмеялся, а потом, послушав музыку, особенно отметил песню "Звездочка моя ясная".

известия: А вы сами не хотели пойти по стопам вашего знаменитого предка?

Намин: Так получилось, что я с детства видел разных политических деятелей, многих знал лично. И всегда удивлялся, почему они ведут себя и рассуждают как обычные люди. Мне по наивности казалось, что государственные мужи такого уровня, которым дано управлять судьбами народов, должны вести почти монашескую жизнь, как бы пожертвовав обычными радостями ради высшей цели. Конечно, это детский идеализм, но, с другой стороны, я больше понимаю царей, которых с детства воспитывали в служении Отечеству. Даже при всем страшном демонизме сталинской эпохи тогда все-таки преобладало хоть и жестокое, но все же государственное мышление, а не столь откровенный, как ныне, цинизм самообогащения. Причем это тенденция времени, которая относится не только к нашей стране. Я и по сей день наивно удивляюсь, как самое достойное дело в жизни — служение народу и Отечеству — в нашей стране, да и во всем мире называется "грязным".

Пятьдесят лет тому назад, 9 декабря 1965 года от обязанностей Председателя Президиума Верховного Совета СССР был освобождён Анастас Иванович (Аванесович) Микоян (1895–1978). Это был крупный советский партийно-государственный деятель.

Он принимал активное участие в большевистском движении на Кавказе, возглавлял подпольный Бакинский комитет партии, потом – Бакинское бюро Кавказского крайкома РКП(б). В России Микоян руководил Нижегородским губкомом и занимал должность секретаря Юго-Восточного бюро ЦК РКП (Ростов-на-Дону). В 1924–1926 годах Микоян был секретарем Северо-Кавказкого крайкома. Потом началась его карьера по правительственной линии. Он возглавляет наркоматы торговли, внешней торговли, снабжения и пищевой промышленности. Пика своей карьеры Микоян достиг при Н.С. Хрущеве, когда стал первым заместителем Председателя Совета Министров. Короткий период (1964–1965 годы) Микоян был Председателем Президиума Верховного Совета. В 1935–1965 годах Анастас Иванович входил в состав Политбюро (Президиума) ЦК.

1. Время прагматиков

Получила распространение насмешливая поговорка о Микояне: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». Однако при втором Ильиче Микоян оставался на политическом Олимпе всё-таки недолго. Его сгубила «доброта»: когда снимали Хрущева, он вступился за Никиту Сергеевича, предложив оставить за ним должность председателя Совмина, хотя бы на год. В результате, свою должность потерял сам заступник, которого, впрочем, оставили в ЦК.

Микоян вовсе не был таким уж политически безликим, как его иногда пытаются представить. Он, конечно, знал толк в лавировании и конформизме, но имел свои собственные взгляды, которые мог, по-своему, в присущей ему осторожной манере, отстаивать.

Надо заметить, что Микоян был убежденный прагматик и технократ. Трудно сказать, осталось ли у него после бурных событий Гражданской войны что-то, скажем так, революционно-большевистское. Очевидно, что НЭП, с его ориентацией на восстановление нормальной жизни, требовал от функционеров остудить свой пыл и сосредоточиться на решении практических задач. Тут можно привести в пример Ф.Э. Дзержинского, который, возглавив Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), стал совершенно умеренным политиком и убежденным технократом. А ведь ещё недавно он был одним из лидеров «левых коммунистов» и даже союзничал с Л.Д. Троцким.

Потом была индустриализация, которая, несмотря на все свои левацкие перегибы, также требовала прагматизма и технократизма. Этим, в той или иной мере, и отличались руководители, сплотившиеся вокруг И.В. Сталина. Они отдавали дань идеологии, но она все же стояла для них на втором, если только не на третьем месте. И это, наверное, в первую очередь касается именно Микояна, который занимался самыми что ни на есть «обывательскими» делами – торговлей, пищевой промышленностью, снабжением. «Абстрактным» вопросам строительства социализма, он предпочитал такие насущные вопросы, как налаживание производства мороженого или введение «рыбных дней».

С одной стороны, такой прагматизм выигрышно отличал сталинских функционеров от фанатиков и болтунов левацкого типа, которые принесли стране много бед (собственно, коллективизация и 1937-й год были кровавым рецидивом левачества первых лет советской власти). С другой стороны, слабый интерес к теории ставил под удар существование СССР. Ведь это было идеократическое государство, которое сделало ставку на планомерное и сознательное преобразование реальности. Если уж был выбран курс на строительство коммунизма, то его надо было «прочерчивать», иначе получалась одна только формальность. И, между прочим, именно поэтому в такой чести и оказались пустые догматики, «начетчики от коммунизма» (по выражению В.И. Ленина). Они были очень выгодны «упертым» прагматикам, так как не требовали никакого серьезного движения в какую-либо сторону, а предоставляли возможность отделываться пустыми «жреческими» заклинаниями. В законченном виде такой симбиоз сложился в 1970-е годы, и олицетворял его союз «прагматика» Л.И. Брежнева и «идеолога» М.А. Суслова.

Сталина такая ситуация очень беспокоила, и в самом конце жизни он попытался именно что «прочертить» направление вперёд – путём решения важнейших теоретических вопросов. Результатом его раздумий стала работа «Экономические проблемы социализма в СССР», опубликованная в 1952 году. В этом сборнике статей (на базе которого в 1954 году был написан учебник политэкономии) вождь предложил совершить некий качественный скачок.

Сталиным намечалась информократическая революция, в ходе которой количество рабочего времени должно быть сокращено до 5–6 часов, за счёт чего каждый гражданин смог бы получить высшее образование.

В экономическом же плане обращалось внимание на необходимость всемерного роста общественного производства и переход к прямому продуктообмену.

2. «Молчание» Микояна

Последняя мера, как очевидно, предполагала существенное сворачивание товарно-денежных отношений в стране. Часть партийно-государственного руководства (если только не большинство) увидела в этом указание начать переход к продуктообмену немедленно. И особенно задет, судя по всему, был «торговец» Микоян. Он вспоминает о своём впечатлении от прочтения брошюры «Экономические проблемы социализма в СССР». «Прочитав ее, я был удивлен: в ней утверждалось, что этап товарооборота в экономике исчерпал себя, что надо переходить к продуктообмену между городом и деревней. Это был невероятно левацкий загиб. Я объяснял его тем, что Сталин, видимо, планировал осуществить построение коммунизма в нашей стране еще при своей жизни, что, конечно, было вещью нереальной». («Так было»).

Между тем из самого текста работы вовсе не следует, что Сталин предлагал форсировать процесс: «Необходимо, во-вторых, путем постепенных переходов, осуществляемых с выгодой для колхозов и, следовательно, для всего общества, поднять колхозную собственность до уровня общенародной собственности, а товарное обращение тоже путем постепенных переходов заменить системой продуктообмена, чтобы центральная власть или другой какой-либо общественно-экономический центр мог охватить всю продукцию общественного производства в интересах общества».

Как видим, Сталин говорит о постепенном переходе, причём даже во множественном числе. Получается, Микоян не понял прочитанного, он обратил внимание на само требование перехода к продуктообмену, которое его поразило и возмутило. Сам он уже не думал о том, чтобы куда-то двигаться вперед и что-то существенно менять. Его больше заботила оптимизация существующих «социалистических» товарно-денежных отношений и их государственного регулирования.

Сталин попытался устроить дискуссию со своими соратниками по поводу своей работы, о чём вспоминает Микоян. «Как-то на даче Сталина сидели члены Политбюро и высказывались об этой книге. Берия и Маленков начали активно подхалимски хвалить книгу, понимая, что Сталин этого ждет. Я не думаю, что они считали эту книгу правильной. Как показала последующая политика партии после смерти Сталина, они совсем не были согласны с утверждениями Сталина. И не случайно, что после все стало на свои места. Молотов что-то мычал вроде бы в поддержку, но в таких выражениях и так неопределенно, что было ясно: он не убежден в правильности мыслей Сталина.

Я молчал. Вскоре после этого в коридоре Кремля мы шли со Сталиным, и он с такой злой усмешкой сказал: «Ты здорово промолчал, не проявил интереса к книге. Ты, конечно, цепляешься за свой товарооборот, за торговлю».

Я ответил Сталину: «Ты сам учил нас, что нельзя торопиться и перепрыгивать из этапа в этап и что товарооборот и торговля долго еще будут средством обмена в социалистическом обществе. Я действительно сомневаюсь, что теперь настало время перехода к продуктообмену». Он сказал: «Ах так! Ты отстал! Именно сейчас настало время!» В голосе его звучала злая нотка. Он знал, что в этих вопросах я разбираюсь больше, чем кто-либо другой, и ему было неприятно, что я его не поддержал. Как-то после этого разговора со Сталиным я спросил у Молотова: «Считаешь ли ты, что настало время перехода от торговли к продуктообмену?» Он мне ответил, что это – сложный и спорный вопрос, то есть высказал свое несогласие».

Очевидно, так всё в целом и было. Кто-то отделывался пустыми, но восторженными откликами, кто-то попытался отмолчаться. Дискуссии, на которой настаивал Сталин, так и не получилось. А «прагматик» Микоян понял всё по-своему, по сути, отказавшись даже и обсуждать вопрос о переходе к прямому продуктообмену. На XIX съезде партии (октябрь 1952 года) он выступит с восхвалением «Экономических проблем» (о чем сам же и пишет в своих воспоминаниях), но это уже будет простая дань лояльности.

Однако Сталин в этой лояльности уже сомневался, причем очень сильно. После съезда состоялся Пленум ЦК (15 октября), на котором был зачитан состав бюро Президиума ЦК. Это был новый орган, созданный вместо прежнего Политбюро. Если в ПБ входило 11 членов, то Президиум насчитывал уже 25 (ещё 11, вместо одного, стали кандидатами). Кстати, сам Микоян пишет, что отнесся к этому нововведению с настороженностью: «При таком широком составе президиума, в случае необходимости, исчезновение неугодных Сталину членов президиума было бы не так заметно». Историк Ю.В. Емельянов характеризует данное предположение следующим образом: «Это замечание Микояна совершенно игнорировало реальности того времени. «Исчезновение» таких деятелей советской страны, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Маленков, Берия, портреты которых были во всех советских учреждениях, в честь которых были названы города, колхозы, заводы, которые были воспеты в песнях и поэмах, не могло пройти «незаметно». («Сталин. На вершине власти»).

Есть мнение, что создание более широкого коллегиального органа (16 новых членов) было попыткой осуществить широкомасштабную ротацию кадров. Понятно, что Перечислять все поощрения в Плей Фортуне не имеет смысла, так как когда мы закончим, в казино появятся новые бонусы. Плей Фортуна казино позволяет ознакомиться с актуальными предложениями вы можете в разделах «промо», «новости», где помимо новой информации о казино, публикуются условия всех акций, а также в личном кабинете в соответствующей вкладке. это не могло не насторожить всю старую гвардию, в том числе и Микояна. Сам он был уже под подозрением, и его, как и В.М. Молотова, не включили в состав более «узкого» органа – бюро Президиума ЦК. Более того, Сталин посчитал нужным объяснить участникам Пленума – почему было принято такое решение. Микоян вспоминает: «Начав с Молотова, сказал, что тот ведет неправильную политику в отношении западных империалистических стран — Америки и Англии. На переговорах с ними он нарушал линию Политбюро и шел на уступки, подпадая под давление со стороны этих стран. «Вообще, — сказал он, — Молотов и Микоян, оба побывавшие в Америке, вернулись оттуда под большим впечатлением о мощи американской экономики. Я знаю, что и Молотов и Микоян — оба храбрые люди, но они, видимо, здесь испугались подавляющей силы, какую они видели в Америке. Факт, что Молотов и Микоян за спиной Политбюро послали директиву нашему послу в Вашингтоне с серьезными уступками американцам в предстоящих переговорах. В этом деле участвовал и Лозовский, который, как известно, разоблачен как предатель и враг народа».

Понятно, что Сталин «мстил» Микояну и Молотову за их позицию во время обсуждения его работы «Экономические проблемы социализма в СССР». Но его настораживало не только это. Оба близких соратника действительно допускали некоторые «пируэты» перед Западом.

Ещё во время войны Молотов, будучи наркомом иностранных дел, заявил, что представители США и Англии смогут посетить Варшаву. Сталин был против этого, и он вынудил наркома отказаться от этого приглашения. А после победы Молотов пообещал иностранным СМИ ограничение цензуры, что также встретило неприятие Сталина. Но особенно вождя возмутила публикация (с санкции Молотова) речи У. Черчилля от 9 сентября 1945 года, несмотря на то, что в ней возвеличивался сам Сталин. Своё отношение к этому он выразил так: «Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля с восхвалением России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР».

Микоян насторожил Сталина своей позицией по «плану Маршалла». Как известно, так назвали «Программу восстановления Европы», которую выдвинул в 1947 году госсекретарь США Дж.К. Маршалл. В её рамках США осуществили широкомасштабное финансовое вливание в европейские страны, находящиеся в послевоенной разрухе. И вроде бы помощь была безвозмездная, однако США преследовали свою выгоду – экономическую и политическую. Американские средства, данные европейским странам, использовались для закупки американских же товаров. То есть «денежка» по большей части вернулась обратно в Штаты. При этом сам европейский рынок оказался под контролем американцев, которые сумели сбыть множество «ненужных» товаров. В политическом же плане всё было ещё хлеще. Перед европейскими странами поставили достаточно жесткие условия – например, удалить из послевоенных коалиционных правительств деятелей европейских компартий. Кроме того, Штаты настояли на сворачивании национализации и т. д.

На первых порах советское правительство вполне допускало принятие «плана Маршалла». Его сторонником был Молотов, но он считал, что план приемлем только как некое второе издание ленд-лиза. Однако в США категорически отрицали какие-либо параллели с ленд-лизом. Так, эта позиция была категорически заявлена заместителем госсекретаря США У. Клейтоном на переговорах с британскими руководителями 25 июня 1947 года. Получалось, что США желают установить политико-экономический контроль над СССР, и это для Москвы было неприемлемо.

А вот для Микояна политический аспект, судя по всему, значил не так уж и много. Его сын, Серго Микоян вспоминает: «Отец уговаривал Сталина принять предложение о вступлении в него (речь о плане Маршалла)! …Отец убеждал, что рычаги власти – твердо в руках Москвы, а экономическое восстановление ускорится, положение народа улучшится много быстрее, и это самое главное. Но все же последнее слово Сталина было «нет»…». («Парадоксальная судьба» // «Вестник.Ру»).

Здесь весьма ярко проявилась «наивность» Микояна, если только такое слово применимо к таким людям. Он думал, в первую очередь, об экономическом результате, упуская из виду возможные политические риски.

«Рычаги власти – твердо в руках Москвы», а значит всё в порядке, можно ни о чём не беспокоиться. Между тем стоило бы только начать пользоваться «безвозмездными» финансами Запада, как очень быстро наступило бы «наркотическое» привыкание. И потом можно было бы уже выдвигать политические требования – сначала незначительные, а потом и весьма масштабные. Очевидно, вот эта вот «наивность» Микояна Сталина и раздражала, настораживала. Ну, а когда этот «эпизод» наложился на позицию, занятую в отношении продуктообмена, то это вылилось в опалу – Микояна не пустили на самый верх партийной иерархии, в бюро Президиума ЦК. Правда, надо сказать, что опала эта была достаточно мягкой – с А. А. Кузнецовым и всей «ленинградской группой» поступили намного более жёстко.

4. Соратник нового вождя

Вероятно, после смерти Сталина Микоян вздохнул с облегчением. Но он всё равно продолжал вести себя очень осторожно, ведь непонятно было, кто возьмёт вверх. Когда решали, что делать с Берия, то Микоян признал его виновность, но одновременно выразил надежду, что «потерявший доверие» Лаврентий Павлович «учтёт критику». Не торопился Микоян и с поддержкой десталинизации, которую затеял Хрущёв.

Когда Президиум ЦК обсуждал вопрос о «разоблачении культа личности», то он занял нейтральную позицию – ни за, ни против. Но потом ему что-то стало ясно, и на самом XX съезде Анастас Иванович, ещё до хрущёвского доклада, раскритиковал «культ», правда, на всякий случай, не называя имя самой личности.

Заодно он, надо думать, с особым удовольствием «пнул» столь ненавистные ему «Экономические проблемы».

Причем надо заметить, что в организации репрессий Микоян принимал активнейшее участие (как и «разоблачитель» Хрущёв), несмотря на свой, вроде бы совсем уж «мирный» статус.

Он санкционировал и даже был инициатором ареста сотен работников наркоматов внешней торговли и пищевой промышленности. В 1937 году Микоян выезжал в Армянскую ССР для «чистки» местных кадров. Он же возглавлял комиссию по обвинению в контрреволюции видных партийцев и был содокладчиком наркома внутренних дел Н.И. Ежова на февральско-мартовском пленуме ЦК (1937 год) по делу Н.И. Бухарина. И почему-то именно ему доверили выступать от имени Политбюро ЦК на торжественном активе НКВД, посвященном двадцатилетнему юбилею «органов».

Но вот наступил 1957 год, и Хрущева попыталась свалить антипартийная группа (В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Л.М. Каганович). И тогда Анастас Иванович уже не колебался и решительно выступил в поддержку Хрущева. После этого он становится ближайшим его соратником.

После смерти Сталина Микоян пытается реализовать себя в области внешней политики. И здесь он занимает довольно-таки либеральную позицию в отношении восточноевропейских стран. Когда начались выступления в Венгрии и Польше в 1956 году, Анастас Иванович высказал сомнение в целесообразности задействовать войска. Он считал, что тамошние страны сами должны разобраться со своими проблемами. Скорее всего, ему казалось менее хлопотным и более эффективным перестать нажимать на политические рычаги, упирая на экономику.

В принципе, он был против того, чтобы задействовать советские войска в Венгрии. Правда, колебалось по этому вопросу и советское руководство (жёсткую позицию занимал Молотов). Как известно, войска всё равно использовали, но если бы не было всех этих колебаний, то крови пролилось бы гораздо меньше. А по поводу необходимости решать вопрос самим, то тут всё весьма неоднозначно. Польше эту возможность предоставили, и она вполне успешно всё уладила сама, без демонтажа социализма. А вот Венгрия подверглась мощнейшему внешнему воздействию, в первую очередь, со стороны США. Западные спецслужбы действовали там предельно нагло, не брезгуя активно использовать откровенно фашистские банды. По сути, это было равносильно оккупации. Поэтому, «венгерский вопрос» пришлось решать с помощью советских танков.

Микоян допустил очень большую ошибку, явно переоценив возможности венгерского руководства. Вместе с М.А. Сусловым он прибыл в Венгрию 24 октября, и оттуда они давали во многом неверную информацию. Так, было доложено, что тамошнее руководство слишком уж высокого мнения о своих противниках, тогда как «все очаги повстанцев подавлены, идет ликвидация самого главного очага на радиостанции, где сосредоточено около 4 тысяч человек». В дальнейшем Микоян и Суслов были вынуждены констатировать резкое ухудшение обстановки. Но даже и 30 октября, накануне своего возвращения в Москву, они сообщали в Кремль, что так и не имеют окончательной точки зрения на сложившуюся ситуацию. Это, конечно, потрясающий пример недостатка политической воли (пусть и в одном, конкретном «эпизоде»), который был следствием «либерализма».

А у Микояна, который был главным в паре и поэтому нес главную ответственность, этот самый либерализм, несомненно, вытекал из его суперпрагматизма.

А.И. Микоян был наиболее характерным представителем прослойки партийно-государственных технократов, порожденных промышленной модернизацией. Их энергичность, деловитость и аскетизм немало способствовали подъему страны. Однако их узкий прагматизм препятствовал дальнейшей модернизации. В условиях же непрекращающейся западной экспансии он вёл к компромиссам, зачастую неоправданным, и попытке решать многие сложные проблемы путём «импорта» (в самом широком смысле) с Запада. Сначала это был импорт товаров, потом пришло время импорта идей и моделей.

Сегодня Diletant.media вспоминает интересные факты из биографии российского революционера и одного из основателей советской рекламы Анастаса Ивановича Микояна.

Анастас Микоян, Иосиф Сталин и Григорий Орджоникидзе, 1924 год

Анастас Микоян начал свою политическую карьеру при жизни Владимира Ильича Ленина и ушёл в отставку лишь при Леониде Ильиче Брежневе. В конце 1970-х годов по этому поводу про Анастаса Микояна была сложена пословица: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

— Анастас Микоян был редактором газет «Социал-демократ» и «Известия Бакинского Совета».

— Входя в группу так называемых «кавказцев» (бывших членов закавказской организации), Анастас Микоян поддерживал курс Сталина во внутрипартийной борьбе.

По рекомендации Иосифа Сталина Микоян с лета 1922 года был назначен секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП (б), а затем и председателем Северокавказского краевого комитета партии. На последнем посту Микоян проводил более гибкую политику в отношении казачества.

— В фольклоре «е диницу политической долговечности» называли «один Микоян».

— Анастас Микоян возглавлял в Баку подпольный обком большевиков

— Во время «великого перелома» поддержал Сталина. С его санкции были арестованы сотни работников системы Наркомпищепрома, Наркомвнешторга СССР. Микоян не только давал санкции на арест, но и сам выступал инициатором арестов. Представления делались Микояном и в отношении работников ряда организаций Внешторга СССР. Осенью 1937 года Микоян выезжал в Армению для проведения чистки партийных и государственных органов этой республики от «врагов народа». Микояна в этой поездке сопровождал Маленков и группа работников НКВД.

— Микоян возглавлял комиссию по обвинению в контрреволюционной деятельности видных членов партии. Он, в частности, вместе с Ежовым был докладчиком на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП (б) по делу Бухарина (1937 год). Именно Микоян выступал от имени Политбюро ЦК ВКП (б) на торжественном активе НКВД, посвященном 20-летию органов ВЧК-ГПУ-НКВД. После восхваления деятельности Ежова, оправдания массовых репрессий Микоян закончил свой доклад словами: «Славно поработало НКВД за это время!», — имея в виду 1937 год.

— 5 марта 1940 года вместе с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и К. Е. Ворошиловым поставил свою подпись под решением Политбюро ЦК ВКП (б) о расстреле пленных польских офицеров, полицейских, пограничников, жандармов и др. (Катынский расстрел).

Семья Анастаса Микояна

— В 14:55 6 ноября 1942 года на Красной площади с Лобного места по остановившейся перед перегородившим дорогу извозчиком машине Анастаса Микояна были произведены три выстрела из винтовки дезертировавшим красноармейцем Савелием Дмитриевым из Усть-Каменогорска, затем завязавшим целый бой с кремлёвской охраной. Только с помощью двух гранат его удалось обезвредить. Дмитриев принял машину Микояна за машину Иосифа Сталина. Дмитриев был расстрелян в 1950 году.

— В течение всех военных лет Микоян усиленно занимался и развитием общественного питания. Было открыто большое количество столовых на промышленных предприятиях и учреждениях. Общественное питание стало для многих рабочих и служащих основной формой питания во время войны.

— Микоян содействовал развитию советской рекламы. Как утверждает в своих мемуарах личный переводчик Сталина В. М. Бережков:

«Уже стемнело, площадь освещали яркие фонари, горела пёстрая реклама на крыше Политехнического музея: «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы», «А я ем повидло и джем», «Нужен вам гостинец в дом? Покупай донской залом». Это всё идея Микояна, курировавшего также и внутреннюю торговлю. Он приглашал знаменитых поэтов придумывать броскую рекламу, наподобие Маяковского: «Нигде кроме, как в Моссельпроме»»

— В острых вопросах Микоян всегда занимал уклончивую позицию: так, во время обсуждения судьбы Берии, он согласился со всеми обвинениями, но в то же время выразил надежду, что Берия «учтёт критику». Аналогичная позиция была у него поначалу и относительно разоблачения Иосифа Сталина: когда на заседании Президиума ЦК перед XX съездом в 1956 году Хрущёв предложил обсудить вопрос об осуждении действий Сталина, Микоян не высказался ни за, ни против, однако во время съезда выступил фактически с антисталинской речью (хотя и не называя Сталина по имени), заявив о существовании «культа личности», подчеркнув необходимость мирного сосуществования с Западом и мирного пути к социализму, подвергнув критике труды Сталина — «Краткий курс истории ВКП (б)» и «Экономические проблемы социализма в СССР». Вслед за этим, Микоян возглавил комиссию по реабилитации заключённых.

— На пленуме ЦК 1957 года твёрдо поддержал Хрущёва против антипартийной группы, чем обеспечил себе новый взлёт партийной карьеры.

С официальном визитом в Берлин, 1954 год. Встреча с Вильгельмом Пиком

— После 1957 года Микоян стал одним из главных доверенных лиц Хрущева: он совершает поездку по странам Азии, а в 1959 году для подготовки визита Хрущева посетил США, а также вел переговоры с Фиделем Кастро об установлении советско-кубинских отношений; в 1962 году активно участвовал в урегулировании «Карибского кризиса», ведя лично переговоры с Кеннеди и Кастро.

— 15 июля 1964 года Анастас Микоян был избран на пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Во время Октябрьского (1964 г.) пленума ЦК КПСС пытался осторожно защищать Хрущева, подчеркивая его внешнеполитические заслуги. В результате, в декабре 1965 года Микоян был отправлен в отставку, как достигший 70-летнего возраста. При этом Анастас Микоян остался членом ЦК КПСС и членом Президиума Верховного Совета СССР (1965—74). При этом получил шестой орден Ленина.

— Анастас Микоян похоронен на Новодевичьем кладбище. На его могиле есть эпитафия на армянском языке.

Добавить комментарий